Жаклин Уилсон - Между мирами[Between Worlds]

— Ну, по крайней мере теперь мы знаем, в каком направлении идти, — заметил Лео.

— Все вы такие, вам дай только покомандовать, — фыркнул Коул, но его довольная ухмылка говорила о том, что он был рад действиям своего напарника.

— Чему ты так радуешься? — спросил Лео. — Не стоит увлекаться, мы сюда пришли ради дела.

— Что ж, я вполне могу быть серьезным ради дела, а заодно и порадоваться нашему приключению, — заявил Коул. — Два в одном — это лучше. — Он шутливо пихнул друга в бок. — Веди.

— Вот спасибо.

— Но я ведь только твоя тыловая поддержка, разве ты уже забыл? А это означает, что первым идешь ты.

Лео осторожно сделал шаг вперед, потом еще один, проверяя наличие пола. Хотя это покрытие выглядело гладким, под ногой чувствовались неровности.

— Вроде все нормально, — сообщил он и осторожно пошел дальше по туннелю. Коул двинулся следом. — Будем надеяться, что этот пол выдержит твое потрясающее самомнение.

Коул усмехнулся: у Лео наконец–то стало проявляться чувство юмора.

— Сколько же нам еще идти? — заговорил Коул спустя какое–то время.

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил Лео.

Хотя их продвижение по туннелю было несомненным, оставалось совершенно неясно, куда он ведет, и в то же время конец этого туннеля находился все время у них за спиной, словно бы туннель сокращал свою длину вслед за их продвижением.

— Может быть, это проверка, — высказал предположение Коул. — Продержавшись таким образом какое–то время, мы окажемся достойными поговорить с магом, или что–то в этом роде?

— Может быть, — сказал Лео. — Хотя тогда неясна причина, по которой Старейшины устроили это. Не думаю, что они вообще могли даже предположить, что сюда кто–либо доберется.

— И это означает, что мы прибыли куда надо.

— Ты слишком пессимистичен для резерва, — заметил Лео.

— Напротив, я реалист, — возразил Коул. — Мы прошли уже так много, но не обнаружили ни малейших признаков присутствия здесь Милигера де Вермиса.

— Почти в точку, — сказал некто. — Все, что вам надо было сделать, это позвать меня по имени.

Лео так резко остановился, что Коул по инерции врезался в его спину. Оба принялись лихорадочно озираться.

Но в этом не было нужды. Прямо перед ними стоял молодой человек в причудливой одежде жителя Италии эпохи Возрождения: на нем был камзол с длинными рукавами, на ногах — мягкие кожаные туфли, а на плечах — небольшая накидка. На шее у него висела толстая серебряная цепочка, на которой был подвешен медальон с выгравированной на нем эмблемой в виде свившихся змей. Он слегка поклонился им.

— Прошу извинить за бестактное вторжение в ваш разговор, но вы мои первые посетители почти за пять веков, — сказал Милигер де Вермис.

— Вы здесь уже так долго? Целых пять веков? — спросил Коул.

— Что–то около этого.

Сейчас он, Лео и Коул сидели в некоем месте, которое Лео обозначил как основное жилище Милигера. Хотя оно было из того же материала, что и туннель, освещение здесь не так резало глаза, наверное, потому, что покои были обставлены мебелью и прочими вещами из эпохи Милигера.

Пол покрывали ковры, а на стенах висели гобелены, хотя Коул не мог сообразить, как они там держатся. Трое мужчин сидели за большим трехногим столом, Лео и Коул с одной стороны, а Милигер — напротив. Он предложил им чего–нибудь освежающего, но гости вежливо отказались.

— Вы оказались совершенно правы, когда предположили, что я тот самый маг, которого Старейшины взяли под свою опеку, — сказал Милигер, взглянув на Лео. — Это было просто замечательно, что вы пришли сюда, даже если вы нарушили запрет. Ведь у вас какие–то неприятности, как я погляжу, верно?

— Благодарю за комплимент, — сказал Лео. — Да, у нас крупные неприятности.

Милигер де Вермис коротко хохотнул, но потом спохватился:

— Простите, я знаю, мое поведение может показаться вам странным, но уверяю вас, я вполне в своем уме. Просто вы представить себе не можете, что значит не иметь возможности хоть словом с кем–нибудь перемолвиться за целых пять столетий. А Старейшины — хотя и мудрые, но ужасно скучные люди.

Лео мужественно боролся с улыбкой, но Коул не выдержал и усмехнулся.

— О, так вы понимаете!

— Ну, — признался Коул, — ему об этом известно больше. — Он указал на Лео.

— Я так и думал, — кивнул Милигер. — А вы, по–видимому, сведущи в тайных искусствах. Мастера, я так понимаю.

Наступила полная тишина.

— Разве вы что–то знаете обо мне… о нас? — удивленно спросил Коул.

— Конечно, знаю, — ответил Милигер. — Меня, разумеется охраняли здесь, но ничего не утаивали. Словом, мне известно, что сейчас происходит в мире, и, уж конечно, известно о постигшей мир беде, которая возникла частично и по моей вине.

— Так значит, вы поможете нам? — с надеждой произнес Лео.

— Разумеется, — ответил Милигер. — В определенное время. Дело в том, что легенды обо мне — не просто байки, есть особая причина, почему в них об этом говорится. Я не могу покинуть свое убежище, не могу ни во что вмешаться, пока не наступит нужный момент, пока не возникнут определенные обстоятельства. Потому что если я вмешаюсь раньше, чем это будет нужно, я только при двину мир к той опасной черте, которую все стараются отодвинуть.

— Конец света, — пробормотал Лео.

— Именно, — кивнул Милигер.

— Но как вы сможете вмешаться? — спросил Коул.

В ответ на вопрос Коула по лицу Милигера промелькнула тень. И Коул только в это мгновение заметил, что на его лице, несмотря на видимую молодость, уже залегли горькие складки. Старейшины хотя и смогли защитить его от зла, но не смогли то же проделать с его страданиями.

— Я должен буду сделать то, чего я ждал и боялся все эти пять столетий, — тихо ответил Милигер. — Воссоединиться со своим братом.

Произнеся это, Милигер де Вермис принялся взволнованно расхаживать по комнате.

— Что я могу рассказать о Мальволио? — заговорил он снова. — Полагаю, проще всего будет сказать, что он завидовал мне почти с самого нашего рождения. Это, конечно, чушь, разве я виноват в очередности нашего появления на свет?

Но я появился раньше, и этого никак нельзя было отменить, как и то время, в которое мы родились. И это создало между нами громадную разницу, буквально во всем. Я был удачлив и тогда, когда мы росли. И я должен был наследовать все богатство и земли моего отца, а Мальволио не получал ничего.

Мы с братом были во многом близки, прощали друг другу очень многое. Но Мальволио так и не смог простить мне того, что я родился первым, и в один прекрасный день это возвело между нами громадную стену. А то, что случилось с работой всей моей жизни, уничтожило мою привязанность к нему.